"Пастырские размышления вслух"

У православных христиан продолжается Великий пост, и в эти дни особенно важно чаще и серьезнее задумываться обо всем, что касается нашей духовной жизни. В том числе о посещении храма и правилах поведения в нем. Ведь порой мы нарушаем их просто потому, что чего-то не знаем или неверно понимаем. На эту тему состоялась наша беседа с благочинным Иссинского округа, настоятелем Преображенского храма протоиереем Сергием Афонюшкиным.

—Батюшка, Вы уже двадцать два года служите в сане священника. Поделитесь пожалуйста своими наблюдениями: есть ли распространенные ошибки, которые совершают прихожане при посещении храма, и в чем они заключаются?

— Наши прихожане знают и соблюдают основные правила поведения на богослужениях, относятся к посещению храма Божьего с должным благоговением и ответственностью. Однако бывают к сожалению и те, кто по незнанию или каким-либо иным причинам ведут себя так, как поступать непозволительно ни по церковному уставу, ни просто по общечеловеческим нормам. И первое, о чем хотелось бы сказать, — это пользование во время богослужений мобильными телефонами. Понятно, что эти гаджеты стали неотъемлемой частью нашей современной жизни. И все же идя в храм, лучше поставить их на беззвучный режим. Обратите внимание, что на входе даже висит объявление с просьбой отключить сотовые телефоны. Ведь не вовремя раздающиеся звонки тревожат не только тех, кому они адресованы, но и остальных прихожан, отвлекают их от молитвы, нарушают размеренный и торжественный ход богослужения. Конечно бывает, человек может просто забыть отключить «мобильник», и я всегда отношусь к этому с пониманием. Но хуже всего, когда находящийся в храме человек отвечает на звонок и ведет разговор, даже не выйдя в притвор. Понимаю, что бывает когда человек ждет важного звонка, перенести который на другое время невозможно, но даже и в таком крайнем случае нужно, во-первых, переключить телефон на беззвучный режим, а во-вторых, для разговора выйти в притвор храма — туда, где находится церковная лавка. Хотя лучше всего все же решить все вопросы в другое время, чтобы на службе полностью сосредоточиться на молитве, а не на суетных делах.

Обо всем этом я часто говорю перед службами, особенно перед отпеваниями, на которые приходят в том числе и невоцерковленные люди. Об этом же напоминают и наши сотрудники. Но «воз и ныне там». Приведу недавний пример: люди собрались на отпевание, и среди них — женщина, которую раньше я в храме не видел. Вскоре в ее сумке зазвонил телефон. Женщина достала его и принялась оживленно разговаривать. Говорила она громко, хотя обряд отпевания уже шел. Настолько громко, что мне пришлось прервать службу. Остальные, сразу поняв в чем дело, тоже застыли и примолкли. Повисла пауза. Я жду, все ждут, а дама, не обращая ни на кого внимания, продолжает беседовать в полный голос. Мне ничего не оставалось, как попросить одну из прихожанок сказать женщине, что из-за нее невозможно продолжать отпевание. Она послушалась, но посмотрела на меня недовольным взглядом. Закончив отпевание, я сделал замечание относительно этой ситуации. Не этой женщине, а в целом обратился ко всем, пояснил, что если нужно срочно ответить на звонок, следует выйти. Потом спросил у одной из прихожанок, не обиделась ли та женщина. Но в сердце у меня было другое: а почему, по сути я должен бояться ее обидеть? И на что тут обижаться? Ведь я никого не ругал, не повысил голос, просто пояснил, как должно быть. И если уж человек пришел в храм, неужели нельзя около часа провести в тишине. Если же не хочешь побыть наедине с собой, ощутить благодать, зачем вообще приходить? Сидеть на лавочке и разговаривать? Другие пришли помолиться, выразить уважение покойному. А она зачем?

— Есть ли что-то, помимо неуместных телефонных разговоров, что нарушает спокойное течение церковных служб?

— Да, хотелось бы сказать и еще об одном моменте — о чистоте и порядке в храме. Думаю все знают известную поговорку: «Чисто не там где убирают, а там где не мусорят».

Те, кто регулярно бывает в нашем храме, наверняка заметили, что в последнее время многое в нем изменилось. Старые иконы прошли реставрацию и заняли подобающее место, появились и новые. Среди них есть две — святителя Спиридона Тримифунтского и уроженки нашей Иссинской земли преподобномученицы Евы. За этими иконами, снизу, помещены листки с молитвами данным святым, которые прихожане могут достать, прочесть, приложившись к иконе, а затем возвратить на место. И у меня большая просьба ко всем: совершив это благочестивое дело, не забывать вернуть все как было, и если икона висит неровно, сдвинулась, поправить ее. Когда во время богослужения я иду с кадилом по храму и замечаю покосившуюся икону, приходится отвлекаться, чтобы ее поправить.

Бывают также неоднозначные ситуации, происходящие не во время богослужений, но также относящиеся к церковной жизни.

— Что Вы имеете в виду, что это за ситуации?

— Я говорю о желании некоторых прихожан приносить в храм старые иконы, в том числе порванные, поврежденные, рамки и стекла от икон, нательные кресты, причем не только найденные, но и свои «лишние», и прочие святыни, ставшие им ненужными. Надо сказать, когда я только приехал в Иссу и начал служить здесь, это считалось нормой. Когда я с помощью сотрудников навел порядок в алтарной части храма, обнаружил, что там скопилось очень много таких вещей. Но храм — не место для сбора ненужных предметов, пусть даже и духовного содержания. Особенно неприятно, когда люди так прямо и говорят: «Возьмите, они мне дома не нужны». Но, во-первых, вы ведь говорите о святыне, вы сами или ваши предки некогда молились пред этими иконами. А во-вторых, а церковь что должна с ними делать? Богу ведь следует отдавать самое лучшее, а не то, что тебе не нужно. И еще об одном хотелось бы спросить у тех, кто найдя на улице чей-то крестик и усмотрев в этом «плохую примету», несет его в храм — а если бы этот крестик оказался золотым, вы тоже принесли бы его? За все годы своей службы не помню ни одного такого случая. Золотой оставляют себе, и о приметах не думают. А так, получается по поговорке: «На Тебе Боже, что мне негоже».

Поэтому я с самого начала не дал своего благословения сотрудникам принимать такие вещи, что к сожалению вызвало неоднозначную реакцию. Вспоминаю случай, который произошел когда меня не было на месте — а жаль, я бы разумеется заступился за наших работников и постарался бы успокоить мужчину, разъяснив ему в чем он не прав. Этот человек приехал на машине и привез старые иконы. А когда их у него не взяли, пошел на конфликт, обострив обстановку. Он возмущался, и среди прочих аргументов выдвигал тот, что, мол в Пайгарме есть специальный гараж, оборудованный под склад таких икон. Да, есть. Но в Пайгарме — целый монастырь, и невозможно организовать такой склад при каждом храме. Да и потом, когда их накопится слишком много, что с ними делать? И ведь это так просто — съездить в ту же Пайгарму и отдать иконы им. И куда правильнее, чем конфликтовать с нашими сотрудниками, которые не могут поступить против моего благословения. Мы не будем по первому требованию строить склад и тратить на это церковные средства. И почему вообще кто-то считает себя вправе указывать священнослужителям и их помощникам, как поступать? Если вы, к примеру летите на самолете, вряд ли пойдете в кабину пилота, чтобы поучать его как управлять полетом. Почему же эти люди считают возможным «подсказывать» в церковной жизни?

— Но пришедшие в ненадлежащий вид иконы или тот же найденный крестик, действительно нельзя просто выбросить как мусор. Как же следует с ними поступать?

— Есть несколько церковных традиций, как поступать со святынями, пришедшими в ненадлежащее состояние. Не будем говорить о сожжении — на это мало кто решится, хотя это и допускается, конечно с чтением определенных молитв. Не сторонник я и того, чтобы бросать эти предметы в реку. Но есть и другие методы. Самый простой и доступный способ — захоронение. Надо собрать все крестики, иконы, рамки к ним и другие освященные предметы, ставшие непригодными в использовании, обернуть чистой материей и положить в добротный деревянный ящик или коробку, сверху также обернув ее тканью. Вывезти куда-нибудь в лесополосу, где никто не ходит и не будет топтать место захоронения святыни. Выкопать яму примерно на метр в глубину, закопать ящик, помолиться на этом месте и отправиться восвояси. Именно так поступали во времена царя Алексея Михайловича, когда патриарх Никон повелел убрать из церквей иконы латинского письма.

Несмотря на все мои просьбы и разъяснения, мы постоянно находим в храме и календари прошедших лет, численники духовного содержания с изображениями икон праздников, житиями святых и тому подобным. Люди приносят их в церковь и оставляют тайком, не спрашивая благословения. Особенно часто такие находки обнаруживаются после отпеваний, на которые порой приходят люди, не посещающие храм регулярно. Делать это недопустимо. Благословения на это нет, так для чего ж грешить?! Календари и прочие периодические издания духовного содержания уж точно можно сжечь, не боясь ничего. Конечно, с благоговением и прочитав молитву. Я и сам поручаю доверенным людям сжигать такие издания, листки календаря, когда их накапливается много.

— А если икона в хорошем состоянии, но не нужна человеку, можно ли отнести ее в церковь?

— В большинстве случаев — не стоит. Действительно ценную икону старинного письма на моей памяти пожертвовали только один раз, и то в ненадлежащем состоянии, потребовавшем последующей реставрации. Чаще же всего приносят то, что не вписывается в домашний интерьер. Разве это жертва? Еще раз повторю: Богу нужно отдавать не то, что не нужно вам, а самое лучшее. Поэтому лучше подарите такие иконы родственникам или все-таки оставьте у себя, а в церковь не несите.

Принося, а то и передавая через кого-то такие иконы, люди часто говорят: «Мы хотим, чтобы они находились в храме». Что ж, как говорится хотеть не вредно, но нужно учитывать, что в церкви каждая икона — на своем месте. Храмовый ансамбль предполагает уставной порядок размещения икон. И наши пожелания здесь не учитываются — есть устав. Но люди этого порой не хотят понимать.

Так, мне как-то звонила одна женщина, жительница одного из сел нашего района. Она рассказала, что когда-то принесла моему предшественнику, отцу Иоанну икону, которую тот сначала не взял, потому что для храма она слишком мала. «Но я начала плакать, и тогда он согласился взять», — пояснила женщина, а затем поинтересовалась где эта икона теперь. По счастливой случайности я вспомнил, что она находится в нашей храмовой трапезной. Но когда моя собеседница эмоционально и в подробностях рассказывала, как отец Иоанн не хотел брать икону, мне так и хотелось сказать: «И правильно сделал». И вообще непонятно, зачем она звонила, чтобы об этом рассказать.

Иконы, которые продаются в церковных лавках, предназначены для домашних молитв, подарков родным, венчаний и прочих личных духовных нужд. А что, если люди захотят все их скупить и пожертвовать на храм? Что с ними делать? Да и зачем? Неужели вы хотите отдариваться от Бога?

Приведу другой пример. Ко мне обратились люди из Пензы, захотевшие пожертвовать нашему храму старинную икону Архангела Гавриила. Причем настаивали, чтобы ее обязательно повесили в храме как дар от них. И место такой иконе действительно бы нашлось. Но когда я увидел ее, оказалось что это по сути не икона, а доска, на которой сохранилось былое изображение, нуждающееся в дорогостоящей реставрации. Я предложил предполагаемым дарителям оплатить ее. Но после этого вопрос сразу был закрыт. Думаю, тут и комментировать нечего.

Если вы хотите пожертвовать на храм — жертвуйте, но не надо отдариваться от Бога. И не надо приводить в качестве аргумента Евангельскую историю о двух лептах бедной вдовицы, которые Господь принял. Эти мелкие монеты были последним, что у этой вдовицы было, и отдав их она знала, что может умереть голодной смертью. У тех же, кто пытается избавиться от ненужного им и называет это пожертвованием, — определенно далеко не последнее. И Господь ничего у них не просил. Зачем же использовать духовные кривотолки и делать то, что не нужно?

— Есть ли среди Иссинских прихожан те, кто делает пожертвования искренне и приносит Богу самое лучшее?

— Такие конечно есть. И я обязательно хочу упомянуть о добрых примерах не только среди Иссинских прихожан, но даже и среди тех, кто в храм не ходит. Видя, что в нашем храме проходят реставрационные работы над иконами, они не дожидаются, когда у них попросят помощи, а сами предлагают и оказывают ее, приносят посильные пожертвования. Например, вспоминается случай, когда планировалась реставрация иконы апостола-евангелиста Иоанна Богослова, которая находится в храме справа от входа. Когда-то эта икона находилась в церкви в Костыляе, и выходцы из этого села, теперь живущие в Иссе, хотели оказать помощь. И вот один из них, спросив, во сколько обойдется реставрация, пожертвовал полностью всю сумму. Но при этом просил не говорить о том, что это — его жертва.

Были и другие подобные случаи. И особая значимость их в том, что люди хотели остаться незамеченными в их добрых делах. Поэтому я не могу их назвать, поблагодарить поименно ни в храме, ни на страницах газеты. Но эта их просьба дорогого стоит!

Обо всем, что было сказано сегодня, я говорю открыто впервые за 22 года священнического служения. Это то, что за эти годы наболело, было выстрадано. И это не мои эмоции, а боль о храме и нашей общей храмовой жизни. Очень важно, чтобы люди все поняли правильно! Ведь цель этих слов — не обидеть и не осудить, а помочь понять, как вести себя в храме, как служить Богу и спасти свою бессмертную душу.

Беседовала Елена Лаврова.